30 октября – День памяти жертв политических репрессий. Вспоминая историю, группа членов Воскресенского малого православного братства отправилась в город Видное, рядом с Москвой. Здесь, в Ермолинской березовой роще находится Свято-Екатерининский мужской монастырь. У ворот нас встретил послушник Виктор, его силами здесь поддерживается музей, посвященный истории монастыря. В небольшой комнате собраны документы, фотографии, рисунки… От него мы услышали интересный рассказ.

В этих местах любил охотиться царь Алексей Михайлович. В 1658 году, во время отдыха на охоте, во сне ему явилась святая великомученица Екатерина и возвестила, что в эту ночь Господь даровал ему дочь. В связи с этим царь и основал здесь Свято-Екатерининский монастырь.

В 30-е годы XX века здесь начались работы по переустройству: по углам вместо башен образовались вышки для часовых, поверх стен протянули колючую проволоку. Дело в том, что примерно в январе 1938 года по инициативе наркома внутренних дел Николая Ежова на окраине города собирались построить большую тюрьму, поскольку в Москве не хватало места. Так, в частности, образовались расстрельные полигоны Бутово и Коммунарка, а Свято-Екатерининский монастырь стал Спецобъектом №110, а в народе Сухановка.

Александр Солженицын в «Архипелаг ГУЛАГе» писал: «Сухановка – это та страшная тюрьма, которая только есть у МГБ. Ею пугают нашего брата, ее имя выговаривают следователи со зловещим шипением. (А кто там был – потом не допросишься: или бессвязный бред несут или нет их в живых)».

Эту тюрьму собирались сделать для «особо опасных» политических преступников. И действительно можно увидеть, что здесь содержались видные государственные, партийные, военные деятели, дипломаты, иностранцы. Хотя попадали сюда и совершенно обыкновенные люди. Так, в 1948 году некоторое время перед высылкой на Колыму здесь содержался студент филологического факультета МГУ Семен Виленский. Причиной его ареста было стихотворение: «Интеллигенты! / Быть тверже стали! / Вокруг агенты, / И первый – Сталин!».

– Иногда к нам приходит группа студентов из соседней школы МВД, я их вожу и говорю, историю-то не будете знать, чуть-чуть наверху изменится отношение к религии, и вот мы уже тут сидим в камерах (мы же живем в бывших камерах), а вы уже придете и будете сторожить нас. «Нет, нет, ни за что», говорят, – рассказывает послушник Виктор. – Как ни за что, те ведь наверно тоже заклинались, что не будут так уничтожать. А с таким зверством своих… ведь ни один народ такого не пережил… Своих! Близких! Отказывались, предавали, убивали, казнили со страшной силой. И еще оставили без памяти… Поэтому я так говорю, каждого человечка мы должны вытащить. Пока мы этого не сделаем, место покаяния должно быть здесь… Многое было уничтожено, замазано, замуровано. Приходится выдумывать, делать самому, изобретать какие-то стены, рисунки. Чтобы люди хоть как-то почувствовали нутром, что это такое. Потому что в нас сидит вот эта закостенелость. Мы до сих пор не покаялись.

– А что способствует этому покаянию?

– Во-первых, надо все имена открыть, тех, кто ушли и совершенно забыты, не вытащены, не обеленные. Вот немцы, они все-таки воспитывают свои поколения, хотя бы на тех законсервированных концлагерях, которые сохраняются там, как музеи. А у нас говорят: Нет, зачем нам эти страхи? Надо все это забыть! Не надо нам этого!

Как не надо, как не надо?! Мы все время с нуля начинаем, поэтому не доводим никогда до какого-то нормального состояния. До сих пор еще не открыты архивы, сколько всего было заключенных в Сухановке неизвестно, называют разные цифры от 15 до 30 тысяч. Выживало очень мало, здесь было до 52 видов пыток. Это было такое гестапо в нашем исполнении.

-- Сейчас идут разговоры о значении монастырей. Могут ли они быть миссионерскими центрами. Может быть, они могут быть и такими центрами исторической памяти?

– Да, конечно! Эту тему надо очень глубоко исследовать. Сейчас всякие веяния идут. Есть такие мнения, что и Сталин положительная личность. Что Берия – он возродил атомную энергию и так далее. Начинают этому учить в школе, это ужасно. Это и есть перекос от того, что мы ничего не знаем. Не знаем истории.

-- Некоторые говорят, что это давно было, поэтому не актуально.

– Это же все у нас в генах уже сидит. И если человеку не раскрыть, не выбросить это из себя, если ему не понять, что им движет, то он будет либо садистом, либо кем-то еще таким. Все неотплаканное, неотмоленное, оно всегда потом ударит, не по тебе, так по твоему поколению. Поэтому на территории монастыря мог бы быть и мемориальный комплекс, могла бы вестись и исследовательская работа по репрессированным.

– Спасибо Вам за рассказ. Да, действительно это нужно. Нужно, чтобы мы помнили, чтобы мысль о покаянии не пугала нас, мол, «зачем нам эти страхи», но наоборот, вдохновляла.

Материал подготовил Дмитрий Дорошко

Фото Олега Свечникова, Михаила Белякова.

2011 г.

Публикация здесь