Сухановка — это та страшная тюрьма, которая только есть у МГБ. Ею пугают нашего брата, ее имя выговаривают следователи со зловещим шипением. (А кто там был — потом не допросишься: или бессвязный бред несут или нет их в живых).

Принимаемого арестанта там оглушают  стоячим карцером — опять же узким таким, что если  стоять ты не в  силах, остается  висеть на упертых коленях, больше  никак.  В таком  карцере  держат и больше  суток  — чтобы  дух твой смирился. Кормят в Сухановке нежной вкусной пищей, как больше нигде в МГБ — а потому  что носят из дома отдыха архитекторов, не держат для свиного пойла отдельной  кухни.  Но то,  что  съедает  один  архитектор  --  и  картошечку поджаренную  и биточек, делят здесь  на  двенадцать  человек. И оттого ты не только вечно голоден, как везде, но растравлен больнее.

Камеры-кельи там устроены все на двоих,  но подследственных держат чаще по одному. Камеры там  — полтора метра на два. В каменный пол вварены  два круглых стулика, как пни, и на каждый пень, если надзиратель отопрет в стене английский замок, отпадает из  стены на семь  ночных часов (то есть, на часы следствия,  днем его там  не  ведут вообще)  полка и сваливается  соломенный матрасик размером  на ребенка.  Днем стулик освобождается,  но сидеть на нем нельзя.  Еще на  четырех стоячих  трубах лежит как доска гладильная — стол.

Форточка всегда закрыта, лишь утром на десять минут надзиратель открывает ее штырем. Стекло  маленького  окна заарматурено. Прогулок  не  бывает никогда, оправка — только в  шесть утра,  то есть,  когда ничьему желудку она еще не нужна, вечером еЈ нет.  На  отсек  в  семь камер приходится два надзирателя, оттого глазок смотрит на тебя так часто, как надо  надзирателю шагнуть  мимо двух дверей к третьей. В том  и  цель беззвучной Сухановки: не оставить тебе ни  минуты  сна,  ни  минут,  украденных  для  частной  жизни  — ты  всегда смотришься и всегда во власти...