Музейно-мемориальный комплекс «Медное» был открыт 2 сентября 2000 года, и именно эта дата отмечается как день основания мемориала. Ежегодно проходят торжественные события в отечественной и польской частях мемориала. На этот раз, в связи с круглой датой, торжества имели особый характер.
В этот день я должен был выступать от наших братств с приветственным словом. Как все будет происходить, было до последнего неизвестно. Но когда оказалось, что говорить нужно после заместителя губернатора и посла польской республики, пришло понятное в таких случаях волнение. Что сказать такой пестрой аудитории? Вдали стояла кучка молодежи, и часть молодых людей явно не прониклась еще значимостью момента. На стульчиках сидели пожилые люди — родственники репрессированных, их дети и внуки. А впереди, заслоняя собой остальных, стеной стояли российские и польские официальные лица. Редкие разрывы в стене были заполнены фото- и телекамерами. 
Выступающие говорили о важности памяти о прошлом и о людях, похороненных в этом месте. Посол республики Польша в России господин Томаш Туровский отметил роль католической и православной церквей в появлении мемориала, сделав на этих словах почтительный жест в сторону стоящих у трибуны православных священников. Господин посол сказал также об особой значимости прославления Русской православной церковью новомучеников, погибших в годы тоталитарного режима. По его мнению, это важно для осмысления происшедшего и предотвращения повторения того, что случилось. После этого слово было предоставлено игумену Филарету (Гусеву), возглавляющему отдел образования Тверской епархии. Его выступление было достойным и цельным: игумен Филарет говорил об общей трагедии двух народов, напомнив что «во Христе нет ни эллина, ни иудея», о необходимости памяти о происшедшем как гарантии того, что советские времена больше никогда не вернутся. Когда дали слово «представителю Боголюбского и Спасского православных братств», мне было трудно собраться с мыслями. Главная идея, которую хотелось донести, — необходимость христианского отношения к теме. Хотелось видеть реакцию людей, для которых говоришь. Лица стоящих впереди чиновников были непроницаемы, но среди них стоял польский офицер в форме, который периодически кивал, услышав какие-то мои слова. Сначала казалось, что он делает это чисто механически или из вежливости (поляк, что он понимает по-русски?) Но потом я заметил, что кивает он, когда говорится о воскресении, о христианском понимании тех или иных вопросов. Вообще в целом надо сказать, что у поляков даже чиновников, вера и церковь занимают в вопросе памяти о погибших куда большее место, чем у наших соотечественников. 
После окончания церемонии ко мне подходили люди, которые спрашивали про братства. Я рассказывал о нашем Содружестве, о том, как мы занимаемся темой памяти жертв советского режима. Появились новые знакомства, нам предлагали помощь и звали в гости. Это общение оставило очень теплое чувство и понимание того, что в обществе много людей, которые думают созвучно. 
Отечественная часть закончилась поминальной службой, которую совершил о. Дмитрий, один из клириков храма Покрова Пресвятой Богородицы города Твери. Все событие удачно дополнял струнный квинтет музыкантов Тверской филармонии. В целом все было достойно, но не без шероховатостей. 
Затем центр события переместился в польскую часть мемориала. Здесь церемония была выверена до мелочей, продлилась дольше, и даже незнание польского языка не помешало увидеть, что это событие — проявление развитой традиции поминовения погибших соотечественников. Над стоящими возвышались красивые штандарты. Все было визуально очень выверено и по-своему красиво. Стоящий рядом мой знакомый сопредседатель тверского мемориала Сергей Глушков рассказал, как это проходит в Польше, с шествиями молодежи по улицам польских городов. Видя и слушая, я с грустью осознал что мы в своей стране, потеряв огромное количество соотечественников, так и не выработали правильного отношения к памяти о них, не говоря уже о появлении целостной традиции, в которой все продумано: от смысла до конкретной церемонии. При этом важно сказать, что польская часть торжеств была построена так, что в ней предполагалось общее участие всех присутствующих. Люди пели молитвы, песнопения, гимны, в которых были одновременно и грусть, и торжественность. Поляки вспоминали похороненных в Медном как павших героев. Может быть, это польская особенность, но нельзя не отметить, что у нас на таких событиях часто господствует только скорбь, и подчас беспросветная. Все было организовано предельно четко, даже когда пошел дождь, польские военные стали разносить специально заготовленные на такой случай зонтики, предлагая их всем присутствующим. 
Все было и хорошо, и достойно, но к концу торжества меня неотвязно преследовала одна мысль: обе части, и русская и польская, не предполагали перевода на другой язык. Конечно, многое на удивление оказалось понятным, в некоторых случаях разбивка переводом скорее повредила бы, но чувство, что каждая церемония предполагалась для представителей отдельно России и отдельно Польши, не покидало. Если это так, то это вызывает сожаление. 
В конце церемонии удалось пообщаться с руководством мемориального комплекса «Медное». Я передал директору Мемориала Наталье Алексеевне Жаровой поздравительное письмо от культурно-просветительского центра «Преображение», она прочитала его, выделив слова о дальнейшем сотрудничестве, и прибавила к ним выражение личной благодарности. 
В этот день знакомый уже мемориал в Медном изменился: везде были поминальные свечи, цветы. Люди ставили фотографии своих родных, украшали благоговейно и со вкусом место, связанное с памятью их родных и соотечественников. И эта память преображала само место, делая его красивее и светлее. 

Игорь Корпусов
Свято-Боголюбское малое православное братство

09.2010

www.psmb.ru/aktualnoe/aktualnye_temy/pochemu_my_dolzhny_osudit_prestuplenija_sovetskogo_rezhima/statja/desjatiletnii-jubilei-memoriala-mednoe/