Поселок стал совхозом-гигантом, в котором выращивались редкостные огурцы, помидоры, другие овощи, необыкновенные овцы. В книге – инструкции по скотоводству мы прочитали : «С овцами обращаться ласково, не бить, не пугать». А вот с людьми можно было обращаться с точностью до наоборот и наверняка это где-то в инструкциях было отражено. Поэтому обращались жестоко, били, пугали и пытали самыми ухищренными пытками. Спустились в подвал, посмотрели там подлинные двери, привезенные из до сих пор действующей зоны. Кстати сказать, на въезде в Долинку расположена такая же, до сих пор функционирующая, как и многие другие объекты больница, саманные домики, в которых живут свободные граждане.

А в бывшем здании местного ВДНХ, где экспонировали все достижения Долинки, добытые трудом зэков (Долинка не раз получала награды в Москве на ВДНХ), располагается Энергетическая компания. Александра разрешает нам фотографировать баннеры с воспоминаниями бывших узников Карлага, среди них воспоминания художника Льва Премирова, который 16-летним юношей попал в лагерь и просидел около 16 лет. Его картины на эту тему хранятся в музее изобразительного искусства в г. Караганде.

В завершении Женя и Дима К. поднимаются в кабинет директора, чтобы пообщаться. На вопрос о том, в чем ее личный интерес возрождать память, она ответила, что это пример мужества не сломавшихся, даже в таких жестоких условиях, людей. И такой пример нужен нашим детям, которые расстраиваются по каждому поводу и пасуют перед жизненными трудностями. Попрощались с экскурсоводами, директором, и выйдя на крыльцо Карлага, как  будто попали в те времена. На территории силами рабочих шло благоустройство территории и это напоминало строительство Карлага тех времен. По дороге в машину Женя нашла под ногами кусок колючей проволоки, который как экспонат взяли для музейной экспозиции в Екатеринбург. По поселку и на кладбище нас сопровождал экскурсовод Иван. Проехали по поселку, посмотрели сохранившиеся с тех времен объекты.

Посещение «Мамочкиного кладбища» в поселке, где хоронили младенцев, массово умирающих в этих жестоких условиях. Несколько крестов в надгробье сохранилось и до сего дня. Стоят памятные камни, один священнику католику от верующих людей из Сан-Франциско. Служим литию. К нам присоединяется по его личной просьбе наш Иван.

Ищем расстрельное кладбище. По дороге осматриваем объекты бывшей столицы Карлага: сохранившиеся бараки, здание больницы, в котором продолжают вести приём больных, при этом счастливо замечают, что в поселке стало больше рождаться детей. Здание всем своим внешним и внутренним, весьма заброшенным видом, свидетельствует о тех страшных временах.

На кладбище массовых захоронений тех, кто был расстрелян в здании ОГПУ по приговору и умерших от голода, болезней и побоев. Кладбище прямо в степи на задворках поселка. В чистом поле, поросшем травой стоит одна памятная плита под иссохшим деревом, не специально здесь оказавшимся и напоминающим своим видом изможденных лагерных «фитилей».

Все больше внутренних ощущений, которыми делимся друг с другом о том, что что-то с этими безымянными и никак не огороженными кладбищами нужно делать. Как-то об этом нужно говорить людям. Местные это место не трогают, они интуитивно чувствуют, что эта земля, где пролилось столько невинной крови, святая. А вот помнят ли наши соотечественники? Думаем о том, как мы могли бы эту память о погибших увековечить. Может, изготовить плиту и приехать ее установить с нашими подростками? Об этом по приезду договариваемся посоветоваться с братьями и сестрами.

Возвращаемся в Караганду. По дороге Дима Каштанов рассказывает о прочитанных им в музее строках отчета лагерного начальства перед своими хозяевами. Это был отчет датированный февралем 1940 года и охватывающий период за 1939 год. Отчитывался сотрудник прокуратуры по результатам проверки состояния дел в личном составе органов НКВД осуществляющих охрану Карлага по трем направлениям: моральное состояние, боевое и политическое. Из 400 официально(!) зарегистрированных случаев 220 приходилось на морально-нравственные аспекты(сожительство с з\к, пьянство), 120 на боевые (оставление поста, сон на посту). Остальное на политическое (отсутствие политинформаций в течение 6 месяцев, не ведется конспект лекций, л\с не знает элементарной политобстановки). Общее впечатление Дмитрия от отчета таково: непонятно почему несколько тысяч заключенных не положили носом в снег этот сброд, который считался охраной и не пошли по своим делам? Может, идти людям было некуда? Но те, кто их охраняли, в самом деле занимались не охраной.

Евгения Парфенова

Св.-Екатерининское малое православное братство

2010 г.