Сейчас Бугровское кладбище для Нижнего Новгорода играет ту же роль, что Ваганьковское для Москвы: когда-то там хоронили всех, но территория ограничена, и сейчас на Бугровском (как и на Ваганьковском) хоронят или родственников — в старые могилы, или почётных жителей города.

Через перекрёсток наискосок от кладбищенского забора — ещё один красный забор. Выше раза в два, если не больше. Местами видна колючая проволока. Там, за забором — СИЗО...  Есть оно сейчас. Было и в тридцатые годы прошлого века. Не поэтому ли именно на Бугровском кладбище, которое от тюрьмы всего в ста метрах, в 30-е годы хоронили расстрелянных?

От главного входа на кладбище надо идти в дальний правый угол. Приблизившись к правой стене и немного не доходя вглубь до самого угла, вы увидите это место. Пройти мимо и не заметить просто невозможно. Вы окажетесь на площадке. С одной стороны — памятник жертвам репрессий, стоящий на месте расстрелов и массовых захоронений.

С другой стороны — тот самый красный забор, перед которым установлена стена серого цвета. На ней — таблички... Обычно на могильном памятнике пишут две даты. Родился — умер. У людей с табличек таких даты три, а порой и четыре.

1. Родился;

2. Арестован (или осуждён);

3. Расстрелян или умер в тюрьме;

4. Реабилитирован.

Сейчас там таблички не только тех, кто захоронен на этом месте. Здесь же вешают памятные доски тем нижегородцам, кто погиб в других местах: на стене можно найти и умерших в Ухтпечлаге, и в Онеглаге.

Сейчас развелось очень много любителей ностальгировать по СССР сталинской эпохи. Причём, не среди стариков, но людей моего возраста или даже помладше. Некоторые и в Горбачёвском СССР не прожили ни дня! Но все они с пеной у рта доказывают, что при Сталине в стране едва ли не текли молочные реки среди кисельных берегов, на которых стояли пряничные домики; а по улицам ходили улыбающиеся люди: они вздымали руки вверх и пели «Пусть всегда будет солнце!»

Чем аргументируют такое мнение? Вы не поверите! Фильмами. Книгами с цветными фотографиями. А то и плакатами! «Ах, какой свежий дух эпохи!» Эти молодые люди всерьёз полагают, что если в Сталинской Конституции 1936 года была записана свобода совести, значит, так оно и было! Какая наивность...

Кто-то ссылается на семинарское прошлое Джугашвили, тем самым заявляя, что к церкви тот относился положительно.

Но ведь есть и другие памятники эпохи. И они говорят иное. Священник — это была, пожалуй, самая опасная профессия в тридцатые годы. Порой не оставалось ни людей, ни церквей..

Защитники «светлого прошлого» уверяют, что стреляли только «за дело». А за какое дело? Эти священники — они что, все до одного были НАСТОЛЬКО опасными преступниками, что остановить их могла только смертная казнь? Может, они убивали пионеров? Или поджигали дома с людьми? Или поезда под откос пускали? Все эти люди, до одного?

А может, эти люди просто делали своё дело, просто следовали своей вере? За то, что, несмотря на мощную пропаганду, люди следовали не за кремлёвскими самозванцами, а «по традиции»? Или — по духу?

 

Много крестьян. Обычных, деревенских людей. За что их брали? За то, что они — работящие мужики — не делились зерном с пьяницами? За следование принципу «кто не работает — тот не ест»? Или, наоборот — за то, что убрать богатый урожай им помогли соседи? С точки зрения властей это могло сойти как за соседскую помощь, так и за «эксплуатацию» (в тех случаях, когда у семьи надо было ОТНЯТЬ нажитое).

Иных брали семьями. Как там, в сказках говорили? «И было у отца три сына...» Жизнь была страшнее самых страшных сказок.

Но совсем не обязательно было быть в оппозиции режиму, чтобы лечь в безымянную яму. Поддерживать режим было не менее опасно. Очевидно, никто не сделал бы «антисоветчика» даже директором магазина. На досках  начальники и  покрупнее.

Мне удалось найти информацию об одном из них -  Викторе Кокосове. В 1918 году он — совсем молодой — добровольцем идёт в Красную Армию воевать «за новую власть». С 1921 года работает в газете. В 1937 году он — уже заведующий информационным отделом. Его, полжизни посвятившего советской власти, эта самая власть и приговорила как «врага народа».

Расстреляли его через 10 месяцев после ареста. Думаю, наверняка Виктор Владимирович успел пожалеть о фактах своей биографии...

Родственникам о расстрелах зачастую и не сообщали. А ведь это страшнее всего — неопределённость! Неизвестность. Особенно — вечная. «Мы ждали тебя всю жизнь» — написано на одной из табличек.

Времена меняются. Но имена — не возвращаются. Мы чествуем героев Великой Отечественной, называем улицы в их честь. Но была в ХХ веке ещё одна война. Кто вспомнит этих людей? Кто-то скажет: война была несправедливой. Или — «не священной». В отличие войны от сороковых годов. Но ведь есть у нас в городе улицы, названные в честь героев войны с финнами 1939-1940, которая уж точно была захватнической!

В конце концов, что мы знаем о подвиге А.М. Марголиса? Даже в «не священных» войнах бывают подвиги благородные. Например, когда человек вывел из-под атаки мирных жителей. А о подвиге Марголиса нет никакой информации, увы. Забыли.

На стене же почти не осталось свободного места. И при этом — это лишь малая часть имён. Уже по дизайну табличек можно видеть, что устанавливались они силами родственников! Тех, кто «не забыл», «не побоялся», «не постыдился», «не поленился», «нашёл время» и прошёл все эти официальные процедуры, чтобы табличку повесить.

А вот полного перечня захороненных в безымянных могилах вы на Бугровском кладбище не найдёте. А жаль.

Александр Митин

Нижний Новгород.

2012 г.